С.
М.Н. Германова в «Чайке»
Источник: Возрождение (Париж). 1939. 28 апреля. № 4181. С. 12.
Чеховская «Чайка», возобновленная в театре Питоевых, имела большой успех и прошла много раз. Слава Богу: французы начинают сдвигаться со своих театральных трех китов: мужа, жены и друга дома, короля, дамы и валета. В этом отношении театр Питоева играет роль крепостного тарана: он без устали долбит камень, и настанут, быть может, времена, когда история французского театра «помянет его добрым словом».
В «Чайке» роль Аркадиной играла известная и заслуженная актриса Жениа, – актриса, долго жившая в России и игравшая в нашем Михайловском Театре. Можно было предполагать, что она что-то знала о России, о русской женщине, о русской актрисе. Увы, её Аркадина была не Аркадиной и даже не намеком на Аркадину: что-то суетливое, смешное, что-то от гувернантки из «Вишневого сада». И это прежде всех, конечно, понял Питоев. По истечении известного срока он заменил Жениа М.Н. Германовой, и спектакль сразу попал в другой музыкальный ключ. Получился интересный психологический опыт. Можно пойти на любой пари, что играй Германова эту роль по-русски, было бы одно, теперь, когда она ведет ее по-французски, – получается другое, и это другое вытекает не только из артистического дарования артистки, но и из каких-то, несомненно, непреложных требований, которые налагает чужой язык, чужое мышление, чужой синтаксис и те подводные течения, которым артист обязан инстинктивно следовать. Так М.Н. Германова не играла бы Аркадину на русской сцене и иначе она не может играть ее на сцене французской. В чем же дело? Вот тут-то и нужен был бы какой-нибудь филолог-психолог, чтобы найти разрешение этой интересной загадки. Рисунок – русский, краски – как будто не русские. И это ни в малейшей мере не зависит от воли артистки, которая попала во власть чужой стихии и уже никакими усилиями воли не может преодолеть ее и из нее высвободиться. Бывает так, что у певца «переставляют» голос, из тенора делают баритон и из баритона – тенор. Вчера вы его слышали в партии Фауста, сегодня он поет Валентина. Возможно, вы его не узнаете, но опыт остается жгуче интересным.
Сами Питоевы уже давно окунулись в чужую им стихию и подлинным актерским содержанием налились уже на французской сцене, крестились, так сказать, во французской воде, но М.Н. Германова – еще, так сказать тепленькая, русскость сквозит из каждой ее поры, перерождение только еще начинается, и рассмотреть этот процесс – задача и ответственная и интересная. / «Чайка» на сцене «Матюрэн» – самое интересное, что было показано на французской серьезной сцене.
© Санкт-Петербургский государственный университет