В болотном застое губернской дыры
Когда-то привольно цвели три сестры,
Ходили в ботинках, галошах, пальто,
Читали романы, играли в лото,
Бывали в театрах, мечтали тайком
О небе в алмазах, о том и о сем,
Давали журфиксы, а на Рождество
Гадали, томились и ждали «его»…
Но скучен им был сей мещанский удел –
Сам Чехов однажды сестер пожалел,
В блокнот их занес, покачал головой
И мысль отправил им далекой Москвой.
И стали те сестры на Бога роптать –
«На то ль мы родились, чтоб кушать да спать
В глуши захолустной, где радуют взор
Лишь рыцарь армейский да злой прокурор!»
И горько вздыхая и млея весной,
Они разлюбили свой город родной –
Дома, магазины, деревья, траву
И только вздыхали: «В Москву!» да «в Москву!»
Но вспыхнул однажды пожаром февраль
И двинулись сестры в манящую даль,
Туда, где в алмазах зажглись небеса,
Где подвиг народный творил чудеса –
Где падали цепи, как в сказке, кругом
И шло углубленье свобод языком.
Ну словом, исполнился сон наяву –
Приехали сестры за счастьем в Москву…
И много воды утекло с той поры
Пять лет прострадали в Москве три сестры.
Дрожали за угол, за уголь, за хлеб,
Видали и голод, и холод, и Нэп,
Ирина и Маша давно мужику
Отдали ботинки за соль, за муку,
Не выдержал голода Машин супруг,
У Врангеля где-то Вершинин – их друг…
И часто – когда затихала Москва –
И вяло трещали в буржуйке дрова –
Сидели, обнявшись, во тьме три сестры
Как в дни промелькнувшей счастливой поры,
С тоской вспоминали губернский уют,
И грезы былые про счастье, про труд,
Про небо в алмазах – улыбку земли –
И глупые слезы текли да текли…