Офросимов Ю.
Театральные наброски. Московские художники
Источник: Руль (Берлин). 1922. 17 марта. № 406. С. 4.
<…> «Шутить и век шутить»… после посещения ряда кабаре, этот спектакль давал особое ощущение. Серьезные люди захотели, чтобы мы улыбнулись вместе с ними и добились этого очень просто – без пышности декораций, без бутафорий, без шутовства. Сделали темный фон, поставили стол, стул, вышли – нате, смейтесь! И мы засмеялись. Велико их искусство – кто нас теперь сможет заставить смеяться хорошо?
А ведь вещи-то были поставлены совсем старые, заигранные; и тем опаснее, конечно, был этот опыт над нами и тем больше победа художественников.
Вот «Счастливый конец» Чехова, но разве можно забыть в нем этого типичнейшего обер-кондуктора – Тарханова, ведь все в нем до последней мелочи живет настоящей жизнью – приходилось уже говорить об этом большом артисте в этой небольшой рольке. Теперь она кажется еще более до конца сделанным chef d'oeuvre or. Также не забыть и милую, румянистую, такую московскую – а ведь почти без слов! – сваху – г-жу Скульскую.
Дальше ожило старое «Предложение». Презабавнейший и без капельки шаржа Павлов – Чубуков. Это он «смотрел в окно и мух давил» – сошедший из рамы портрет, характер которого и без слов видишь. Г-жа Греч показала, как можно без фарса и грубости дать полный тип в этой роле – жаль, что в театре не было немецкой исполнительницы «Предложения» – Штрауб. И очень хорош г. Васильев – Ломов.
Расцвел и старый водевиль «Два труса». Превосходен г. Александров – старик-отец и простак – г. Комиссаров, давший чудесный, полузабытый уже образ простака «водевиля с пением». Это – два труса; а между ними изящная и грациозная г-жа Орлова, с большой легкостью изобразившая «себе на уме» дочку и лукавая – почти из Мольера – камеристка г-жи Соловьевой. Удачен и г-н Жилинский. Г-жа Книппер прочитала «Рассказ г-жи N. N.» и в ее исполнении она еще более чудесно отдавала запахом свежескошенного сена и грозы; артистка сумела сполна передать все настроение рассказа, захватить публику и стало понятно грустно, когда артистка, несмотря на шумные просьбы, ограничилась этой одной вещью. Хотелось слушать еще.
Выразительно прочитала стихи Пушкина и «Тарантеллу» г-жа Тарасова.
Конечно, были общие недостатки: «Предложение» было местами слегка «нажато», а водевиль (за счет «Предложения»?) иногда «переживался», да и следовало бы его сократить; г-жа Тарасова не совсем уловила плясучий ритм «Тарантеллы» – но все это мелочи, о которых не хочется вспоминать. Ощущение одно: – Весна на улице, весна в театре.
© Санкт-Петербургский государственный университет