О дорогая, дальняя, ты слышишь?
Разорвано проклятое кольцо!
Ты сжала руки, ты глубоко дышишь,
В сияющих слезах твое лицо.
Мы тоже плачем, тоже плачем, мама!
Мы не стыдимся слез своих: теплей
В сердцах у нас, – бесслезных и упрямых,
Не плакавших в прошедшем феврале.
Да будут слезы эти ‒ как молитва.
А на врагов – расплавленным свинцом
Пускай падут они в минуты битвы,
За всё, за всех, задушенных кольцом.
За девочек, по-старчески печальных,
У булочных стоявших, у дверей,
За трупы их на санках в одеяльцах,
За страшное молчанье матерей.
О, наша месть – она еще в начале.
Мы длинный счет врагам приберегли,
Мы отомстим за всё, о чем молчали,
За всё, что скрыли от Большой Земли.
Нет, мама, не сейчас, но в близкий вечер
Я расскажу подробно обо всем,
Когда вернешься в ленинградский дом,
Когда я выбегу тебе навстречу.
О, как мы встретим наших ленинградцев,
Не забывавших колыбель свою.
Нам только надо в городе прибраться, –
Он пострадал, он потемнел в бою.
Но мы залечим все его увечья,
Следы ожогов злых, пороховых.
Мы в новых платьях выйдем к вам навстречу,
К «стреле», пришедшей прямо из Москвы.
Я не мечтаю. Это так и будет,
Минута долгожданная близка,
Но тяжкий рев разъярённых орудий
Еще мы слышим. Мы в бою пока. <…> |